К черту! Но если ты сделала все эти глупости… (СИ) - Ручей Наталья (версия книг .txt) 📗
— Если отец дарит дочери — это духовная связь, если мужчина… — Горничная замолчала. — А вам, миледи, кто-то из мужчин дарил жемчуг?
— Ты думаешь, я могу быть связана и не знать об этом?
— Я думаю, что ради вас мужчины могли пойти на хитрость и подарить жемчуг, не сказав о помолвке. Я слышала, такие вопиющие случаи бывали, но не в нашей империи, ох, и досталось потом этим негодяям! Обманутые девушки могли придумать кару по своему усмотрению, а уж у них фантазия не страдала. Но когда без обмана, это как таинство…
Ну, бегали за ней корри и легал присматривались, но подарками не баловали, тем более, такими.
— А мужчина, который дарит… всегда знает о свойствах жемчуга? Я имею в виду, об особенных свойствах?
— Для него это такое же естественное знание, как для женщины деторождение. И он бы посвятил вас и в свойства белого жемчуга, и деторождения, ну, или вы сами догадались, когда помолвка закончилась полноценной связью. — Горничная успела подхватить раскачавшееся кресло Виллы. — Ох, простите, миледи, вы ведь еще не связаны, а я с такими речами…
— Ничего, — схватив книгу, начала обмахиваться Вилла, — это ведь естественное знание.
Посмотрев друг на друга, девушки рассмеялись.
— В общем, я уже придумала с прической, оставлю вас в покое, а то я люблю поболтать, а вы слишком вежливы, чтобы меня остановить.
Жаклин вышла из комнаты, оставив Виллу не только в покое, но и в замешательстве. Раздумья до того поглотили, что присутствие Лэйтона она заметила только после его громко зевка.
— Не похоже на светский визит, — выразила недовольство Вилла. Пришел, развалился в кресле за спиной, сидел неясно сколько, пока не заскучал без внимания. Манеры явно не императорские — отец никогда не телепортировался без спроса в ее комнату, а стучал в дверь, как обычный смертный.
— Да и ты не похожа на светскую даму, — съязвил Лэйтон.
— Разве хорошие манеры появляются время от времени? Они либо есть, либо их нет.
— Как у тебя?
— В этом мы, братец, схожи.
Лэйтон склонил голову, рассматривая Виллу. Прикрыл глаза, задумавшись, снова посмотрел прямо.
— Как думаешь, кто ты для императора?
Вопрос не только не понравился Вилле, вызвал мурашки. Предчувствие шепнуло, что неспроста, ох, неспроста Лэйтон его задал. У него наверняка есть заготовленный ответ, и он не понравится много больше вопроса.
Она не хотела тратить время на игру, и говорить очевидное, что она дочь императора. Можно отгородиться от негатива, которым не терпится поделиться Лэйтону, а можно пойти дальше, пропустить негатив через себя в обмен на… что? Плохое настроение, разочарование, обиду?
— Тайну, — усмехнувшись, ответил гость.
Упс, снова забыла установить блок. Исправила оплошность.
— Я слушаю.
Лэйтон рассмеялся. На удивление, смех его не был отвратен, да и сам он, если чуть сбросить высокомерия, открыть завесу отчуждения, которыми оборонялся, — вполне ничего. Пшеничные волосы, как у матери, глаза цвета неба в облаках, холеное, но не женственное лицо с высокими скулами. Своеобразные наряды можно отнести как в минус, так и в плюс.
— Ты находишь меня красивым.
Вилла проверила мысленный блок, перевела взгляд на брата.
— Прочел по глазам, — ответил он и откинулся на спинку кресла, продолжив ее изучение.
— Еще один талант?
— Внимательность.
— Это и была твоя тайна?
— Твоя тайна, — поправил машинально.
И замолчал. Надолго. Вилла вернула ему зевок — сна не было, но зевок — зараза, от которой трудно избавиться.
— Я понимаю, что в Ристет день бесконечен, но мое терпение нет, — тонко намекнула на толстые обстоятельства.
— Я думал.
— И как, понравилось?
Губы Лэйтона дрогнули в улыбке. Как странно: за общими чайными церемониями его лицо и глаза почти не выражали эмоций. Он вполне мог сойти за чайник. А сейчас — пусть язвительный, колкий, но живой.
— Ты находишь меня интересным. — Лэйтон беспечно махнул рукой, мол, дело опять не в блоке.
— Глаза?
— Не только. Лицевая мимика. Глаза чуть сузились, зрачки расширились, взгляд сфокусировался, нос при этом чуть вздернулся, и ты пальцем потерла подбородок. Тебе надо научиться контролировать язык жестов.
— Зачем?
— Ты ведь планируешь быть ее императорским высочеством?
Вилла посмотрела на Лэйтона как на сумасшедшего.
— Я ничего не планировала, так вышло.
— Я не о том, что ты — дочь моего отца.
— А о чем?
— Если ты планируешь занять хоть какую-то приличную должность, или, как знать, стать хозяйкой одного из городов императора, тебе нужно многому научиться, и контролировать эмоции, жесты, мимику — это первостепенное.
И снова взгляд Виллы удивил: она явно не была в восторге от всего, что он перечислил. Но Лэйтон сделал еще одну проверку.
— Власть над другими невозможна без власти над собой.
— Ну, тогда проблем нет. Меня не интересует то, что ты говоришь, меня не волнуют перспективы стать твой копией, и сейчас мне настолько нудно, что я хочу выставить тебя за дверь, но деликатно себя сдерживаю.
Лэйтон моргнул от неожиданности, а потом расхохотался. И оборвал себя. Смех — забытая блажь.
— Если тебя не интересует власть, — спросил, отсмеявшись, — что ты делаешь в Ристет? Ты проводишь очень много времени с императором и это наталкивает на мысль, что тебе что-то от него нужно.
— Он — мой отец, к тому же, с кем мне проводить здесь время? С тобой?
— Ты бы хотела проводить время со мной? — Лэйтон резко подался вперед, но она не шарахнулась, как нашкодивший кот. Раскачивалась безмятежно в кресле и смотрела так же изучающе, как он секундой раньше.
— Мне кажется, тебе интересней без меня.
— Верно, — усмехнулся.
Но Вилла проигнорировала язвительность, продолжив так же спокойно:
— И без императора, и без Уны. И без Ристет, полагаю…
— И что же мне интересно? — подначил к ответу и невольно затаил дыхание. Скажет или нет? Угадает? Нет, нереально, потому что…
— Мода.
Он откинулся в кресле, вернул на лицо и в глаза лед, закрылся ментально на новый засов.
— Но ты не просто меняешь наряды, — голос девушки все равно пробивался сквозь холодные хрусталики, — скорее всего ты их создаешь.
В ту же секунду Лэйтон навис над ней. Руки по обе стороны кресла, глаза в глаза на расстоянии пяти сантиметров: в плен, чтобы не вырвалась; охватил холодной сетью. Дрогнешь — боль пройдет через висок и глазное яблоко. Моргнешь — разорвет капилляры.
— Никогда больше не говори эту чушь, — голос звучал мягко, нежно, убаюкивая возможное сопротивление. А для контроля послал видение, в котором непослушная девушка Вилла корчилась от невыносимой боли в пустых глазницах.
— Ты меня поняла, сестренка?
Она прищурилась, ресницы едва не сомкнулись, но взгляд снова вернулся к нему.
— Да.
Лэйтон отстранился, медленно, недоверчиво, но запугать девчонку оказалось несложно. Нет в ней того дара, о котором столько судачат. Нет. Простая, обычная, слабая…
— Я сохраню твою тайну.
Не веря, он уставился на ее губы, запросил повтор в микросекундах, и звуковое видение, сказало то же, что он услышал ранее. Она сохранит его тайну?!
Да кем она себя возомнила?!
Пора поставить на место. Да, собственно, он за этим и заглянул.
— Хорошо, — расплылся в примирительной улыбке. — Ты сохранишь одну тайну, а я открою тебе другую.
— Я слушаю.
Лэйтон заметил, как девушка внутренне подобралась, приготовившись к худшему.
— Я мог бы просто рассказать, но она стоит того, чтобы увидеть своими глазами. Я покажу тебе. Это будет моим подарком в день твоего обращения.
— Такая таинственность в голосе, могу себе представить, что ты задумал… — пробормотала Вилла.
— Нет, — отчеканил Лэйтон, — я к этому не имею никакого отношения. И нет. Ты даже представить себе не можешь, что это.
Довольный собой и произведенный эффектом, Лэйтон телепортировался в Город Разбитых Зеркал и пребывал в прекрасном расположении до позднего вечера и боя часов, напомнивших о возвращении в Ристет. К матери, которая мечтала однажды увидеть его властителем мира. К отцу, который не видел в нем властителя даже одного города. К сестре, которая…
